непривычным отступать, разве что продуманным, всё во имя, оправданной стоимостью, обязательно окупится, если шаг назад и два, может, три вперёд, резким и неожиданным, провокацией, как. неприятным в чужих условиях, замкнутом пространстве между молотом и наковальней, между сашиных рук, почти отсутствующей возможностью маневрировать, бьёт по вискам, плещется раздражением на дне — рассмотреть только под лупой — распахнутых, фальшиво-спокойных, саше знакомых, сашу только больше из себя, а ярика к стенке. натянутой нитью, сомнительной подложенной, перестраховкой на случай падения (он — нет, а ты?), не в первый, это доверие, саша, это игра, только публика уже не смотрит, занавес уже опущен, а они всё равно больше, ближе, личным, на языке, но промолчать. прикусить. проглотить. в ответ смотреть, задирая выше, сжимая крепче.
понравится?
ярославу — совсем нет. накатывающим дискомфортом, когда не может контролировать, по сути не может вообще ничего, пока саша сверху, нависает, почти насмехательским задаёт вопрос. его только оттолкнуть, его только от себя, резким и не_ожиданным, всё так же, обхватив ладонью шею, но то будет откровенным проигрышем, о котором саша потом, обязательно, напоминанием, колюще-режущими, в любой подходящий злее и жёстче тех, что наготове всегда у баярунаса, а значит, сейчас не уступить. продолжить. но только ли из-за этого? дальше и дальше, извиваться и жалить, исходя из тех скудных, в которые загоняет казьмин; в которых казьмин уже непозволительно, запредельно, как прежде никогда не — ни себе, ни тем более ярославу. теперь пересечение. теперь черта, за которую оба, предумышленно, нарушением личных, субординации, про которую не вспоминать, о которой не думать впредь и особенно в этот, обжигающий то ли дыханием, то ли взглядом. в ответ смотреть, задирая выше, сжимая крепче.
понравится?
ярославу — совсем нет, но, будто бы, саше всегда чуть больше, чуть позволительнее, на периферии ускользающей, что никому другому не, никогда, очерченными, нерушимыми границами. каким бы ни казаться, всё равно удерживаться, вовремя в сторону взгляд, не позволяя себе дальше, ему ближе, вовремя в обратную шаг, на сцене или вне её, вовремя торможение, что сейчас уже не спасёт. они оба вниз. они за руку. сашин пульс под пальцами форой, ответами на незаданные, скорым, несётся вперёд, поддеть и узнать, пусть вслух, пусть своими, почему волнуется, сломать красивую картинку напротив себя, подростковую мечту и примерного почти что — кого? — как там у вас с настей, помнишь вообще о ней, слушать как трескается, как вдребезги, наружу то, что пытается, даже если игрой против себя, своё любопытство умножать на его, невычисляемым уравнением, пока за своей так же тенью, светлой, нежной, золотом на безымянном, происходящему контрастом, но. выше. крепче.
понравится.
саше — да, и он, насмехательским, повторяет, а ярик уже искушением, так легко, растопленным, циркулирующим по венам, так или иначе ниже, к губам, когда саша по ним, привлекая нарочно. уже ненормальным, даже если всего лишь реакцией. закономерным, боковым зрением, ведь мог бы и до конца, исключительно в топь над своими, пока тянет глубже, тянет ближе, снова поддевая кольцо на ремешке. уже ненормальным, молниеносной и скорой, предупреждением, которое саша нарушает сам, а ярослав не напрягает ладонь, не выстраивает новые, ярослав позволяет и ему, и себе, с уже ни разу на безобидным любопытством, насколько далеко сможет зайти. и саша. и сам. каким бы ни казаться, всё равно удерживаться, вовремя, но не сейчас, чужими пальцами на коже, цепкими за подбородок, под давлением, бессознательным, приоткрыть, почти приглашающим, пока саша ограничивает, пока всё меньше пространство, всё меньше возможностей отыграться и от столкновения уйти. а хочется? поверхностным дыханием, редким, больше чувствовать на себе его, горячее, по глазам маятником, между зрачками, расширившимися, бездна перед ногами, стоит у края, мысли на паузе, ни одной тормозящей, здравой, цепкой за сознание, только ладонью на горячей, считывая чужой, и, совсем ненормальным, не оттолкнуть, когда саша вперёд, сокращая. они в пропасть.
понравится.
сашины губы мягкие и тёплые, оказываются ровно такими, какими их (конечно не) представлять, он настойчивым, излишне уверенным, настолько, будто в любой момент может передумать, хочет успеть ухватить, короткие чрезмерной близости вложить в память, прижимает крепче, плечи и затылок к спинке, никакой возможности для манёвра, только ответным, но. ярослав не спешит, в отличие от. ярослав ему позволяет этот хаотичный и рваный. ярослав его не отталкивает, отводит от шеи ладонь, выше, к волосам, и надавливает, тоже лишает выбора, притягивает сильнее к себе. даже так неоднозначным. даже так пытаясь перехватить и установить свои.
— так хочется натянуть? — первым же вопросом в чуть отстранившиеся, взглядом в мутные, снизу вверх, новой провокацией, для которой моментом, три вперёд после единственного назад, и удовольствием от секундного замешательства, пока не накроют мысли, пока своя голова тоже не станет тяжёлой, — давно об этом думал?
натянуть. поводок. саша. его ведь не хватает? как не хватает нового, уже с подачи ярослава, цепляющегося за подвернувшуюся, податься вперёд не чтобы к губам, а с места, всё равно снизу вверх, разницей в росте, в комплекции, в возрасте, почти что комплексом наполеона, устанавливать всегда свои, тешить внутреннее подавлением, но не позволить саше дальше. не уйти. не спасовать. шагнуть вперёд, как только под ногами твёрдая, и к нему, ответным на своих условиях, к мягким и тёплым, порывистым, жадным, безрассудно, едва удержавшись в вертикальном.
понравится.
